Латвийский боксёр Милан Волков полностью заявил о себе на международной боксёрской арене. В мае 2024 года Волков встретился с итальянским крузером Оронзо Бирради на арене York Hall в Лондоне. Волков продемонстрировал сильное выступление, но постоянные атаки Бирради позволили ему удержать небольшое преимущество, что принесло ему узкую, но заслуженную победу по очкам.
Не смущённый, Волков вернулся на ринг с повышенной концентрацией и подготовкой в октябре 2024 года для значительного боя против британского боксёра Томми Флетчера. Ростом 6’7″ и до этого непобежденный, Флетчер представлял собой серьезную угрозу как мощный левша с преимуществом в размахе рук. Волков компенсировал размах Флетчера хорошо продуманной стратегией, которая использовала его защитные навыки, в конечном итоге обеспечив впечатляющую победу.
В этом интервью Волков рассказывает о неблагоприятных факторах, которые повлияли на его подготовку к бою с Бирради, и о многократных усилиях, которые привели к победе над Флетчером.
Что изначально вдохновило тебя заняться боксом как спортом, а затем и как карьерой?
В детстве я был сильно ожиревшим. Я был большим, толстым ребёнком, над которым смеялись. В то время это было нелегко. Внутри меня было желание стать сильнее, постоять за себя, за свою семью, за свою сестру. Физически я был слаб и не знал, как что-либо делать, поэтому был готов противостоять старшим и большим хулиганам, но только морально. Физически я не мог им противостоять.
Большой поворотный момент произошёл на моём первом занятии по боксу. Мы с моим детским другом Владимиром играли в компьютерные игры. Насколько я помню, нам было около десяти лет. Он уже тогда тренировался, а я как-то стал ещё толще. И Владимир сказал мне: «Слушай, давай пойдём на тренировку вместе». Я не знал, что он занимается боксом. Я из Саркандогавы, где бокс был и остается очень популярным спортом. Я всегда проезжал мимо боксерского клуба с папой и говорил: «О, боксёрский клуб, смотри!» Мой папа говорил, что я ещё слишком мал, что там не тренируют таких, как я.
Мы позвонили моим родителям, и они согласились. Мама Владимира отвезла нас на тренировку на трамвае. В тот день я был наполовину больным, но знал, что произойдет что-то важное. Не знаю как, но я чувствовал, что это поворотный момент в моей жизни. Я специально запомнил дату, не зная, что она будет значить для меня — 3 ноября 2009 года. Это как маленькая годовщина каждый год.
Я начал заниматься боксом так же, как любой маленький ребенок: больше дразнясь, чем работая над собой. Когда мне исполнилось 12 лет и я начал смотреть на других людей, у меня появилось желание тренироваться и соревноваться более серьезно. Это был один из ведущих клубов Латвии того времени с тренером Владимиром Коровиным, который хорошо известен в латвийских единоборствах. Думаю, именно тогда всё стало серьезно. Если изначально мои родители позволяли мне ходить на тренировки только когда у меня были плохие оценки, чтобы я не сидел дома, то в конечном итоге они заставили меня исправить свои плохие оценки только для того, чтобы я мог ходить на тренировки.
В моей голове начала формироваться мечта. Мечта о том, что я хочу выйти на большой ринг в большой арене, где люди кричат и смотрят на то, как ты дерешься. Я хотел почувствовать эту энергию. Как сказал мой старший тренер: «Только дураки не боятся; или те, кто уже мёртв». И ты все равно чувствуешь тот же детский восторг; просто нужно научиться управлять им.
Я осознал это в своём последнем бою. Если ты боишься прыгнуть, значит тебе нужно прыгнуть сейчас. Если ты чувствуешь страх, значит ты все делаешь правильно. Никогда нельзя быть спокойным в самые важные моменты своей жизни.
Какие тренеры или наставники оказали на тебя наибольшее влияние?
В моём воспитании как человека и личности участвовало несколько «жизненных сенсеев». У меня их как минимум четверо — мой старший тренер с детства, мой физический тренер Роман (прозвище «Кувалда»), Ваня, который был рядом, помогал и поддерживал меня с 13 лет… У меня было много тренеров, но я хочу выделить одного в частности: Игоря Месмерса. Этот человек для меня на одном уровне с Богом. Он поднял моё сознание в боксе, в профессиональном спорте, в моей вере.
В мае я проиграл один бой. Я заболел ровно за две недели до него. Я полностью сдался. Я видел в глазах Игоря, что он хотел меня поддержать и был рядом до самого конца. Я действительно чувствовал эту поддержку. Такие вещи обычно читаешь только в книгах. В реальной жизни так редко удается установить такие связи. Он не просто тренер, который думает о бизнесе — он вкладывает в нас всю свою душу. Мои недавние результаты только благодаря ему.
Ты и твоя личность были наиболее ярко сформированы твоими последними двумя боями — поражением от Оронзо Бирради в мае и свежей победой над Томми Флетчером в октябре. Как ты оцениваешь своё выступление против Бирради?
Ну, всегда можно сделать лучше. Я не довел себя до предела. Прежде всего, это был первый раз в моей жизни, когда я боксировал целых восемь раундов. Во-вторых, я знал, что этот парень — европейский чемпион среди любителей, подписанный на «Queensberry Promotions» Фрэнком Уорреном. В целом, я знал, что это будет тяжелый и сложный бой.
Я был в лучшей форме, в которой мог быть. А затем, на второй неделе спаррингов, я заболел. Мне казалось, что мои кости ломаются, и у меня была высокая температура. Так продолжалось целую неделю. На пятый день я понял, что нет смысла продолжать. Я вернулся на первое спарринг-занятие, чтобы увидеть, насколько серьезны повреждения. Если до этого я идеально боксировал восемь раундов с Ричардом Болотниксом и Ральфом Вилкансом, то после болезни уже был унижен в третьем раунде.
Я был уверен, что бой просто отменят. Мы с тренером сели поговорить об этом и поняли, что рискнём. В конце концов, это был очень близкий бой. Я не пошел на второй риск, потому что не знал, сколько сил у меня будет на самом деле. Теперь я знаю, что мог бы продолжать дальше. Но мы определенно не вернулись как проигравшие.
Как ты заболел?
Это был вторник. Утром я бегал спринты, и всё было в порядке. Вечером я пошёл на тренировку по боксу. Я четко чувствовал, что мне стало тяжелее. В тот момент в зале было около 30 детей. Ближе к концу тренировки я начал ощущать тяжесть прямо в голове — я двигался медленно, не мог нормально передвигаться… Поехал домой, надеясь, что не заболею слишком сильно. В ту ночь у меня поднялась температура.
Ещё один аспект в том, что погода в мае была удивительно хорошей. А в тот же понедельник и вторник температура резко упала. Быстрые изменения погоды всегда сильно влияют на нас. Я был в своих обычных кроссовках, не теплых, так что лужи тут и там… Да, это произошло за одну ночь.
«Нужно работать над защитой, потому что он мог бы проиграть, но его соперник не был к этому готов сегодня». Это был комментарий о твоём выступлении против Томми Флетчера. Ты тоже чувствовал, что Флетчер не был готов к тебе?
Он не был готов. Мы с Игорем вложили колоссальное количество работы в это. Как соперник Флетчер был максимально неудобен для любого правши. Во-первых: он двухметровый. Во-вторых: он левша. В-третьих: у него действительно длинные руки.
Мы привлекали высоких спарринг-партнёров, насколько могли. Один приехал из Чехии, другой — наш собственный чемпион Богдан. Мы старались сделать всё возможное, чтобы быть полностью подготовленными. Мы смотрели и анализировали видео, бои конкретно левшей, а также бои с заметной разницей в росте. Это было огромным усилием.
Получается, что мы подготовились к гораздо более сложному сценарию, чем то, что было на самом деле. Обычно он наносил удары, а его соперники ничего не могли сделать, потому что не знали, как работать с таким «механизмом», как Флетчер.
Но мы уже начали «съедать» его на взвешивании. Я вошёл в комнату. Сел и находился в полном спокойствии. Я сохранял своего рода… хладнокровное отношение. Он же дёргался, ходил назад-вперёд; было видно, что он нервничает. Когда мы стояли лицом к лицу, я смотрел сквозь Флетчера и видел, что он уже начинает «плыть».
Перед боем я помню, как он ходил вокруг и улыбался, в то время как я просто стоял там серьезный. Когда он увидел меня, эта улыбка исчезла, и он тоже исчез. Когда бой начался — да, возможно, я проиграл первый раунд, но мне нужно немного «потрясти» себя, чтобы играть более агрессивно.
Что я больше всего запомнил — так это то, что мы смотрели друг другу в глаза на протяжении всего боя. Обычно твое внимание сосредоточено на руках, на плечах… Но я смотрел прямо ему в глаза весь бой. Каждый раунд я бежал занимать центр ринга и каждый раунд начинал складывать комбинации. Я понимал, что он делает. Моя задача заключалась в том, чтобы двигаться туда, куда он не мог меня достать вообще.
Удивил ли тебя Флетчер в какой-либо момент?
Не особо. Я получил удар в первом раунде, что определенно заставило мою голову закружиться. Но я знаю, как держать удары. Как сказал Богдан: «Ты должен уметь держать удар». Ребята, которые улетают, которые исчезают сразу после удара… Нет, ты должен вернуться, ты должен снова сосредоточиться и смотреть на своего соперника. Это все, что у тебя есть.
Согласен ли ты с тем, что на Флетчера давило много давления, чтобы он показал хорошее выступление? Чем больше боёв у тебя как у не побежденного соперника, тем сложнее эмоционально удерживать такой титул…
Точно. Я знал, что на Флетчера будет давление. Все пришли поддержать его и посмотреть на него. Мы боксировали у него дома, где он очень популярен; это были его промоутеры, и у него не было поражений. Но самое главное — в этот раз сам Фрэнк Уоррен сидел на ринге. Бог бокса, Фрэнк Уоррен!
Когда мы начали линчевать после третьего раунда, я посмотрел и увидел, что Фрэнк Уоррен смотрит на меня. Я подумал: «О, поехали». И это продолжалось каждый раз. Я делал несколько комбинаций, линчевал, смотрел на Фрэнка. На пятом раунде он начал смотреть на меня с улыбкой на лице.
